После 1917 года положение едессийцев не только не улучшилось, как обещали большевики, а значительно ухудшилось. В результате гражданской войны, которая вонзила свой обоюдоострый клинок и в Едессию, хозяйство крупного армянского селения было окончательно подорвано и разорено.
Окончание войны, казалось бы, создало предпосылки для восстановления хозяйства. Однако новая власть не спешила показать населению свое гуманное лицо. На место старых царских бюрократов пришли новые, советские. В одном из документов оргколлегии Терского окружкома ВКП(б) за 1926 г. говорилось: "С 1920 г. в селе существовала коммунистическая ячейка из 60 - 70 человек, которая занималась исключительно выкачиванием продразверстки. Была организована общественная столовая для коммунистов и служащих, ставшая предметом всяческих слухов и разговоров". Население было терроризировано действиями бывшего предсельсовета Казарова, наводившего наган на "непослушных" граждан и на "контрреволюцию". (HACK. Ф. 5938, On. I, 3, 5, л. 105).
Новая экономическая политика вселила в едессийцев надежду. Крестьянам было сделано несколько экономических уступок: снижен государственный налог, увеличен период сдачи земли в аренду, сняты различные административные помехи для свободной торговли и др. В 1924 г. в Едессии "убрали" старых руководителей и заменили новыми, которые могли бы. в более полной мере отразить новую, более человечную, политику.
Эти меры не могли не порадовать хлебороба-едессийца, истосковавшегося по мирному и спокойному труду, хозяйство которого находилось в плачевном состоянии. А что оно из себя представляло в Едессии, говорят официальные данные: "Огромное большинство населения (более 3,5 тыс. - В. А.) состоит из бедняков и батраков. Количество не имеющих рабочего скота хозяйств составляет 51% (400 хозяйс1в), а имеющих одну голову скота - 23% (181 хозяйство), беспосевные хозяйства составляют 19% (152 хозяйства), имеющих до двух десятин посева насчитывается 34% (263 хозяйства)" (Там же, л. 104).
Шаг за шагом восстанавливалось хозяйство армян. Получило развитие огородничество. Причем едессийский чеснок, как и в прежние времена, славился по всему Югу России - до Астрахани и Царицина. Вновь заколосилась степная нива...
Особое воодушевление у едессийцев вызвало предоставление их сельскому Совету статуса национального (автономного) сельсовета. В отличие от обычного, в национальном сельсовете использовался в качестве официального родной язык, обеспечивалось национальное представительство в органах власти. Создавались благоприятные условия для развития национальной культуры. Интересно отметить, что, помимо армянского, в Степновском районе (в то время Едессия входила в этот район) были образованы и другие национальные сельсоветы: четыре немецких (Ольгинский, Энгенгейский, Надежденский, Эбен-тальский) и один украинский (Андреевский).
Конечно же, сразу возникла проблема, на каком языке осуществлять делопроизводство в органах власти сельсовета, вести обучение в школе, где обучалось тогда около 200 мальчиков и девочек. И действительно, положение было не из легких. Наблюдалась большая тяга к армянскому языку, на котором говорили предки. Но им в достаточной степени (как свидетельствуют данные того времени) владело около трети мужчин. Еще хуже едессийцы говорили по-русски.
Такая проблема была не только в Едессии. Горячие дискуссии по языку делопроизводства и обучения велись в то время в двух армянских национальных районах (Мясниковском на Дону и Армянском на Кубани) и десятках национальных сельсоветах Северного Кавказа, где в 20-х годах проживало 200 тысяч армян. Во всех этих национальных районах и сельсоветах население говорило на различных диалектах армянского языка. Но в Едессии положение было особое. Горькая судьба потомков древней Эдессы вынудила говорить "на смешанном и искаженном тюркском языке".
Но так же как и в других местах, едессийцы свой выбор остановили на литературном восточноармянском языке. И вновь зазвучали в школе звуки армянских букв. Вместе с детьми в школу потянулись их родители. Об этом рассказывал председатель Национального отдела Терского окрисполкома Серебрякян в своем докладе об обследовании Едессии: "Особенный интерес, - отмечал он, - проявляет население к жизни школы, к занятиям в ней. Некоторые родители учеников приходят в школу и просиживают на уроках, чтобы узнать чему учат их детей" (Там же).
Конечно, далеко не все было благополучно в двадцатые. Не все едессийцы допускались к выборам в сельсовет, безудержной критике и даже преследованиям подвергались те, кто осмеливался зайти в церковь... И все же эти годы ни в какое сравнение не идут с тем временем, которое пришло им на смену. "Великий перелом" 30-х и последующих лет на долгие годы лишил надежды на светлое будущее. Остается удивляться, как в страшной мясорубке предшествующих десятилетий сохранилась церковь в Едессии? Церковь, которая сегодня, как и прежде, становится очагом возрождения.
После 1917 года положение едессийцев не только не улучшилось, как обещали большевики, а значительно ухудшилось. В результате гражданской войны, которая вонзила свой обоюдоострый клинок и в Едессию, хозяйство крупного армянского селения было окончательно подорвано и разорено.
Окончание войны, казалось бы, создало предпосылки для восстановления хозяйства. Однако новая власть не спешила показать населению свое гуманное лицо. На место старых царских бюрократов пришли новые, советские. В одном из документов оргколлегии Терского окружкома ВКП(б) за 1926 г. говорилось: "С 1920 г. в селе существовала коммунистическая ячейка из 60 - 70 человек, которая занималась исключительно выкачиванием продразверстки. Была организована общественная столовая для коммунистов и служащих, ставшая предметом всяческих слухов и разговоров". Население было терроризировано действиями бывшего предсельсовета Казарова, наводившего наган на "непослушных" граждан и на "контрреволюцию". (HACK. Ф. 5938, On. I, 3, 5, л. 105).
Новая экономическая политика вселила в едессийцев надежду. Крестьянам было сделано несколько экономических уступок: снижен государственный налог, увеличен период сдачи земли в аренду, сняты различные административные помехи для свободной торговли и др. В 1924 г. в Едессии "убрали" старых руководителей и заменили новыми, которые могли бы. в более полной мере отразить новую, более человечную, политику.
Эти меры не могли не порадовать хлебороба-едессийца, истосковавшегося по мирному и спокойному труду, хозяйство которого находилось в плачевном состоянии. А что оно из себя представляло в Едессии, говорят официальные данные: "Огромное большинство населения (более 3,5 тыс. - В. А.) состоит из бедняков и батраков. Количество не имеющих рабочего скота хозяйств составляет 51% (400 хозяйс1в), а имеющих одну голову скота - 23% (181 хозяйство), беспосевные хозяйства составляют 19% (152 хозяйства), имеющих до двух десятин посева насчитывается 34% (263 хозяйства)" (Там же, л. 104).
Шаг за шагом восстанавливалось хозяйство армян. Получило развитие огородничество. Причем едессийский чеснок, как и в прежние времена, славился по всему Югу России - до Астрахани и Царицина. Вновь заколосилась степная нива...
Особое воодушевление у едессийцев вызвало предоставление их сельскому Совету статуса национального (автономного) сельсовета. В отличие от обычного, в национальном сельсовете использовался в качестве официального родной язык, обеспечивалось национальное представительство в органах власти. Создавались благоприятные условия для развития национальной культуры. Интересно отметить, что, помимо армянского, в Степновском районе (в то время Едессия входила в этот район) были образованы и другие национальные сельсоветы: четыре немецких (Ольгинский, Энгенгейский, Надежденский, Эбен-тальский) и один украинский (Андреевский).
Конечно же, сразу возникла проблема, на каком языке осуществлять делопроизводство в органах власти сельсовета, вести обучение в школе, где обучалось тогда около 200 мальчиков и девочек. И действительно, положение было не из легких. Наблюдалась большая тяга к армянскому языку, на котором говорили предки. Но им в достаточной степени (как свидетельствуют данные того времени) владело около трети мужчин. Еще хуже едессийцы говорили по-русски.
Такая проблема была не только в Едессии. Горячие дискуссии по языку делопроизводства и обучения велись в то время в двух армянских национальных районах (Мясниковском на Дону и Армянском на Кубани) и десятках национальных сельсоветах Северного Кавказа, где в 20-х годах проживало 200 тысяч армян. Во всех этих национальных районах и сельсоветах население говорило на различных диалектах армянского языка. Но в Едессии положение было особое. Горькая судьба потомков древней Эдессы вынудила говорить "на смешанном и искаженном тюркском языке".
Но так же как и в других местах, едессийцы свой выбор остановили на литературном восточноармянском языке. И вновь зазвучали в школе звуки армянских букв. Вместе с детьми в школу потянулись их родители. Об этом рассказывал председатель Национального отдела Терского окрисполкома Серебрякян в своем докладе об обследовании Едессии: "Особенный интерес, - отмечал он, - проявляет население к жизни школы, к занятиям в ней. Некоторые родители учеников приходят в школу и просиживают на уроках, чтобы узнать чему учат их детей" (Там же).
Конечно, далеко не все было благополучно в двадцатые. Не все едессийцы допускались к выборам в сельсовет, безудержной критике и даже преследованиям подвергались те, кто осмеливался зайти в церковь... И все же эти годы ни в какое сравнение не идут с тем временем, которое пришло им на смену. "Великий перелом" 30-х и последующих лет на долгие годы лишил надежды на светлое будущее. Остается удивляться, как в страшной мясорубке предшествующих десятилетий сохранилась церковь в Едессии? Церковь, которая сегодня, как и прежде, становится очагом возрождения.
